Юбилейный Тарасов

Вот интересно – а как бы сам Анатолий Владимирович Тарасов срежиссировал свое столетие? Каким он был тренером – не мне, упаси бог, судить, но этот человечище являлся, безусловно, гением, как бы сейчас сказали, самопиара. Его почитать-послушать – так тот первородно-примитивный хоккей придумали ограниченные по самой своей игроцкой сути канадцы, со временем развившие только индивидуальные наклонности, а вот настоящий, комбинационный, или, по-советски, коллективный – уже он и только он.

А слушать его живьем, представьте, доводилось. Так, я брал у него большое – а по тем, бумагопечатным временам, так и просто-таки громадное – интервью к семидесятилетию мэтра. Он принимал меня на даче в Загорянке и потчевал домашними настойками вперемешку с наливками – ох, и набегался я за ними в погреб! – как подначивал Анатолий Владимирович, «для тренировки».

Он был, понятно, давно уже не при делах, заведовал не больше, чем детской «Золотой шайбой», которую, согласно очередной красивой легенде, сам и придумал, оставшись без большого хоккея. На третьей приблизительно бутылке я, осмелев, решил легенду уточнить – и так рассердил Тарасова, что подумал – больше не нальет, и вообще аудиенция окончена.

Но хозяин, погрозив мне для начала костылем с лежанки – недавно была сделана операция на тазобедренном суставе – как-то быстро оттаял, сделав снисхождение на мою тогдашнюю неразумную молодость, и популярно так растолковал, что ежели он вообще саму шайбу на Руси внедрил, то кому же, как ни ему, до «золотой»-то додуматься было? И полез я опять в погреб...
Душевно в итоге досидели до последней электрички – а на прощание Анатолий Владимирович рассказал мне педагогическую историю – как раз про особенности проезда в пригородных поездах ярославского направления в неурочное время.

«У Мишакова Женьки на нашей ветке зазноба одна жила. И вот мы из поездки из Канады вернулись, Женька там дубленку себе справил – и рванул перед кралей своей покрасоваться. А возвращался то ли поздно ночью, то ли рано утром и нарвался на подмосковную шпану – снимай, говорят, дядя, тулупчик-то! А Женька-то боец – нет, говорит, ребятишки, за дубленочку я с вами посражаюсь!

В общем, привозит его к тренировке наряд милиции – в дубленке, только без рукавов, и их старший мне говорит, что много ваш хоккеист народу в электричке поколотил, и будет ему за это суд, но потом, а пока можем вам его оставить – если на поруки возьмете.

Евгений Мишаков, кстати, был любимым у Тарасова хоккеистом. Да-да – ни Трегубов с Сологубовым, ни Локтев с Александровым, ни Михайлов с Харламовым. И знаете, почему? «Женьке можно было сказать: видишь угловой борт – иди и выбей мне оттуда вторую доску сверху! И он ведь пойдет и все, как велели, сделает – и никогда не спросит: а на х...?»