Пхенчхан-2018: Футуроспективный показ

Одна из главных достопримечательностей Сеула, столицы Южной Кореи – квартал Итэвон. На его культуру и атмосферу сильно повлияла построенная рядом, прямо в центре города, американская военная база. Со временем квартал превратился в самый многокультурный район Сеула, за что его любят в основном молодые.

Попав в Итэвон, особенно остро чувствуешь диалектику местной культуры. Строгий азиатский уклад, уходящий корнями вглубь веков, встречается с укладом западным. Получается из этого то, чем славится Южная Корея: маргинальное, но очень цельное кино, а также кей-поп (это музыка) – явления очень популярные, в том числе и в России, даром что у очень разных социальных групп. Такое смешение локального, исторического и глобального, современного – уже идеальный рецепт церемонии, предназначенной для международного зрителя.

С какой стороны вообще можно подступиться к церемонии открытия Олимпиады? Оценивать то, дает ли она представление о национальной культуре? Помнится, после открытия Игр в Сочи писали, что шоу эксплуатировало западные представления о России, а не предлагала свои. Однако воодушевленный народ с таким мнением громко не согласился.

Вообще олимпийские церемонии – достаточно парадоксальный продукт. Делаются они на экспорт, для иностранцев, но на деле все заложенные коды и смыслы считывают только свои. Международный зритель, в свою очередь, ищет только яркое и красивое. Яркое и красивое, кстати, у каждого своё. Я, например, никогда не забуду закрытие Лондона в 2012 году. Песня «Wonderwall», Pet Shop Boys, Spice Girls, Madness, Pink Floyd (пусть в исполнении Эда Ширана), Роуэн Аткинсон, Эрик Айдл из «Монти Пайтон» – в общем, один сплошной взрыв мозга для простоявшего все три часа перед телевизором меня. Но, уверен, мало кто помнит эту церемонию так же детально и пришел тогда в сопоставимый восторг.

Одно смысловое отличие от любой другой олимпийской церемонии, которую вы видели, бросается в глаза сразу. Кинематографичный рассказ о национальной корейской культуре был направлен не в прошлое, а в будущее. Печальная народная песня «Ариран», трогательно исполненная старейшим участником церемонии, почти моментально превращалась в размышления об искусственном интеллекте, роботах-андроидах и городах будущего. У корейских организаторов получилось полностью футуроспективное шоу: танцы местами казались даже пугающе технологичными, в духе фильма «Метрополис», а олимпийский огонь зажигался с помощью эффектного автоматического приспособления – будущее, оно ведь уже здесь. И это не просто сигналы времени, в котором мы живем, но и атрибуты чисто корейского взгляда – через пару десятков лет Южная Корея и экономически, и культурно будет одной из главных стран мира, поэтому смотрят здесь преимущественно вперед.

Другой важный смысловой аспект церемонии – объединение Южной и Северной Кореи хотя бы на время парада атлетов. Общий флаг, значительные выражения лиц, два знаменосца (которым было явно неловко и неудобно, но это не так важно) – самому сильному эпизоду церемонии не понадобилась постановка и спецэффекты. Исторический момент прочитали все – и не важно, чем это все закончится после Игр. Томас Бах потом много говорил о мире во всем мире, но его едва ли кто-то слушал – перед глазами стоял тот самый кадр с общим флагом. Эту тему организаторы пытались докрутить – и не совсем удачно. Как говорят, на торжественном ужине подавали десерт в виде карты объединенной Кореи, с колючей проволокой посередине.

Здесь, в России считывались и другие, дополнительные смыслы, никому в остальном мире не видимые. Сборная совсем не обреченно прошагала под олимпийским флагом, который траурно несла девушка-волонтер с каменным выражением лица – подозреваю, что только зрители из России видели здесь столько мрачной иронии. Даже как-то саркастично звучала и речь Баха про олимпийский дух с как бы нечаянным упоминанием допинга – но, опять же, только для российских болельщиков. Празднику, тем более такому масштабному, безразлично, кто на него не был приглашен. Под таким знаком для нас пройдет вся Олимпиада: главное не пропустить за своей локальной обидой глобальные сдвиги и исторические события.