Почти сто лет назад поэт Роберт Фрост написал о моменте выбора пути одно из главных стихотворений американской культуры. Его герой, оказавшись в лесу, предстаёт перед пересечением двух дорог: одна — протоптанная, ровная, а вторая — совсем нехоженая, скрывающаяся в зарослях тропа. Немного подумав, герой Фроста выбирает вторую — и это, как он сам пишет, меняет всё.
В «Патерсоне» Джармуша дорога одна — широкая асфальтированная, но зато она никогда не заканчивается. Эта нескончаемая дорога — мотив русский в той же степени, что и американский, лишь с небольшими отличиями. Если у нас дорога должна быть железной — мерный стук колёс, чай в подстаканниках, разговоры с попутчиком ни о чём, и лишь бы ехать, ехать и никуда не приезжать, — то в Америке это дорога автомобильная: шоссе и автострады, городские и провинциальные, №60 и №61; так было у литераторов-экзистенциалистов Керуака, Гинзберга, Дилана, так есть и у режиссера-экзистенциалиста Джармуша.
Однажды проехав по этим дорогам самостоятельно — на мотоцикле ли, на красном ли кабриолете или на автобусе компании «Грейхаунд», — этот ритм уже не спутаешь ни с чем. Однажды мне удалось его поймать — в автобусе из Теннесси (родина Джека Дэниелса и музыки кантри) в Кентукки (родина Джима Бима и ресторанов KFC). Справа от меня — усатый старичок-южанин, не особенно озабоченный тем, слушаю ли я его, слева — не менее общительный мужчина-афроамериканец. До этого момента я думал, что неплохо знаю английский — боже мой, как я ошибался. А за окном мелькали заправки, фуры, бесконечные округлые буквы «М» на высоченных шпилях, и я всё не мог осознать, насколько далеко нахожусь от своей привычной жизни. Это и есть ритм Джармуша — он его не просто поймал, он его, учитывая огромное влияние режиссера на американский культурный код, буквально создал.
«Патерсон» — это даже не совсем кино: это поэзия, потому что чувствуешь его в большей степени, чем смотришь. Джармуш отказывается рассказывать нам связную историю, чтобы мы не отвлекались на такую ерунду, как события и повороты. Джармуш гипнотизирует — ходом часов, отражениями в воде, бесконечными парами близнецов, мерным мельканием домов и деревьев. От показанного в «Патерсоне» быта совершенно невозможно оторваться. Вместе с чистой американской культурой, Джармуш вносит в фильм что-то восточное умиротворенное, созерцательное. Последнюю и главную мудрость герою скажет именно японский турист — тоже, как водится, поэт.
Для американских кинопремий «Патерсон» оказался слишком тонким и деликатным: что ж, такова судьба у поэтического кино в нарративный век; да и самому режиссеру, думается, всегда было всё равно. К тому же, как могло быть по-другому: фильм о том, что настоящее искусство лежит между автором и миром вокруг, вряд ли совместим с успехом — даже фестивальным. По Джармушу, творчество иногда даже не нуждается в зрителе и ценно одним только фактом своего существования. Водитель автобуса Патерсон (Адам Драйвер) пишет пронзительные стихи, его возлюбленная (Гольшифте Фарахани) печёт, рисует и мечтает играть кантри, девочка-школьница сочиняет про дождь, а паренёк в прачечной (легенда олдскульного хип-хопа Метод Мэн) репетирует новый трек; и всё они — настоящие художники. Дело в том, что американская поэзия, в отличие, например, от нашей, максимально демократична. Смешки на «Патерсоне» в российском зале неизбежны: уж больно разное у наших культур понимание стиха. Но именно фильм Джармуша поможет понять, что набор, казалось бы, бытовых образов, при отсутствии рифмы, — поэзия не менее серьезная, чем то, что зритель проходил в школе. «Что сделаешь, наши рифмы кончились на Шекспире», — однажды сказал мне один американец-словесник. Дело ведь совсем не в наличии ритма и рифмы или изобретательности образа. Всё проще: настоящего художника делает таковым способность видеть то, чего не видят другие.
К шестидесяти пяти годам Джармуш овладел искусством видеть невидимое в совершенстве. «Патерсон» — фильм даже не о жизни, это и есть сама жизнь. В рядовой неделе исключительного водителя автобуса видишь, как один за другим идут твои собственные недели и дни, с одним лишь отличием: рассмотреть красоту в быту так же, как Джармуш, умеют очень немногие. Режиссер прекрасно строит свою бессюжетную драматургию, расставляет для нас маячки, играя с восприятием — вот, мол, сейчас будет, сейчас украдут собаку, случится авария, что-то пойдёт не так — но жизнь продолжает течь в своём привычном русле, только с любовью и красотой в каждом кадре.
«Патерсон» не из тех фильмов, которые манят в авторскую реальность, нет, «Патерсон» вдохновляет по-другому посмотреть на свою. Не обязательно быть поэтом, чтобы восхищаться миром и чтобы искренне его любить. Более того, от смартфона и ноутбука, как Патерсон, отказываться тоже не обязательно. Нужно только, как бы банально это ни звучало, открыть глаза, осмотреться на развилке — и тогда красота явит себя сама.
Жизнь, напоминает нам Джармуш, пуста только для тех, кто не может её наполнить. Ведь был и другой предо мною путь, но я решил направо свернуть – и это решило все остальное.
3 Comments
отличная статья! спасибо большое
люди из Джон Донна. у вас сайт слишком быстро скроллится. очень неудобно. хочется покинуть страницу сразу. информация для Google Chrome на macOs.
Спасибо за Ваш отзыв, постараемся исправить этот баг, подскажите пожалуйста при скролле Вы пользуетесь мышкой или тачпедом? И мы внесли корректировку некоторую, попробуйте сейчас. Должно быть лучше.