Новое «лето»

Нет сомнений в том, что главным событием лета-2018 стал чемпионат мира по футболу. Однако за интернациональным карнавалом на улицах российских городов, драмой великолепных (и не очень) матчей и слезами Артема Дзюбы было легко проглядеть одну менее заметную, но важную именно для нас вещь, случившуюся в этом году – культурный перелом, произошедший в отечественной поп-музыке.

В мае 2018 года на Каннском кинофестивале состоялся премьерный показ фильма Кирилла Серебренникова «Лето». Событие, по понятным причинам, было выкрашено в политические тона, но сама картина (вот неожиданность!) вышла почти полностью аполитичной. Ее события разворачиваются летом 1981 года, когда друг с другом знакомятся Майк Науменко из группы «Зоопарк» и Виктор Цой, и лента четко дает понять, что советская среда к ним не дружелюбна – но только и всего.

Потому что лето в заголовке фильма, на самом деле, не время действия. Лето – у главных героев в голове. Науменко играет в Ленинградском рок-клубе для пары сотен человек, но для них он все равно что Мик Джаггер, и Майк держит себя и живет в соответствии со статусом – пусть даже на зарплату сторожа. Его жена Наташа и совсем юный Витя Цой едут в переполненном трамвае – и силой фантазии трансформируют его в межгалактическую ракету, на которой они рассекают космические пространства под «Passenger» Игги Попа.

Герои «Лета» бережно записывают в тетрадь переводы текстов иностранных рок-артистов. Они носят патлы, регулярно вызывая гнев простого народа. Они выезжают шумными компаниями за город, где можно вдоволь оторваться, не боясь прихода милиции. Они живут в собственном мире, без оглядки на окружающую действительность, его абсурдные или логичные правила.

И в этом плане рассказ Серебренникова о зарождении советской рок-сцены в тысяча девятьсот восемьдесят первом вдруг становится прекрасным контрапунктом к новому «лету» две тысячи восемнадцатого. Года, когда уже российская инди-сцена наконец вырвалась из относительного подполья и превратилась в объект всеобщего обсуждения.

На этот раз все тоже началось на берегах Невы, а конкретнее – в клубе «Ионотека», центре андерграундной культуры Петербурга. Осенью 2017 года туда явилась только-только закончившая школу Анастасия Иванова с акустической гитарой в руках. Александр Ионов, основатель клуба, услышав ее, сразу же организовал молодой певице концерт, где она выступила под именем – вы уже догадались – Гречка.

В декабре у нее вышел дебютный студийный альбом «Звезды только ночью», спродюсированный тем же Ионовым, и уже в марте 2018 года исполнительница выступала на «Вечернем Урганте». В том же месяце мы с обозревателем «Джон Донна» Артемом Борисовым сидели в пабе за кружкой темного, и он советовал мне послушать музыку Гречки, описывая её примерно в следующих словах: «Она поёт о несложных и грубых подростковых вещах, но одновременно без любования и без отказа».

И в самом деле, Гречка своим потертым голосом в подробностях описывает скудный досуг школьников в родном Кингисеппе: вписки, «спиды», дешевый алкоголь, подростковые романы и попытки не спалиться перед родителями – но видит в этом не мрак и обреченность, а романтику городских окраин. В этом заключается главный рецепт ее популярности – а заодно и главное отличие от патлатых мужиков из восьмидесятых с такими же акустическими гитарами и потертыми голосами.

Советские рокеры по большей части бежали от повседневной жизни, прячась от них в перепевах западной поп-музыки и в утопично-эзотерических текстах, обернутых в несколько слоев метафор. Даже Цой, поначалу писавший песни о бездельниках и восьмиклассницах, быстро перешел к абстрактным, философским сюжетам наподобие «Группы крови».

Для него, для Гребенщикова, для Мамонова, для Науменко обыденность была тяжелой ношей, от которой требовалось отгородиться любым способом: длинным хаером, темными очками, стеной гитарного шума. Гречка же, наоборот, похожа на самую обычную девчонку с соседнего двора; она ей, по факту, и является. Ей нет нужды прятаться от повседневности – она черпает из нее сюжеты для песен. И, как вскоре выяснилось, не только она.

Гречка, конечно, не первое заметное лицо на отечественной инди-сцене. До нее уже были и Motorama, и Pompeya, были СБПЧ и Padla Bear Outfit и многие другие. И, конечно, была Монеточка.

Под этим именем в декабре 2016 года в соцсеть «ВКонтакте» выложила свой дебютный альбом ученица 11 класса Лиза Гырдымова.

«Психоделический клауд-рэп» состоял из ироничных зарисовок под фортепьяно со подобными строчками: «Это ведь очень небанально/ Так одеваться оригинально/ В то, что носил твой дед?» (песня «Гоша Рубчинский»). Юмор в текстах и «детский» тембр голоса позволил Монеточке стать небольшой интернет-сенсацией. И на этом, в общем-то, все должно было закончиться, поскольку репутация автора песни «Мама я не зигую» (жест, запрещенный на территории РФ – прим. авт.) и обучение во ВГИКе, куда Лиза поступила после окончания школы, обычно не располагают к успешной музыкальной карьере – но все обернулось совсем иначе.

В мае 2018 года певица вернулась с пластинкой «Раскраски для взрослых», и тогда стало понятно, что это всерьез. Созданный при участии БЦХ (продюсер Виталий Исаев) альбом щеголяет богатством мелодий и аранжировок, в которых находится место и привычному фортепьяно, и синтезаторам, и электронным битам, и саксофону.

Звучание пластинки, конечно, вдохновлено западной поп-музыкой: та же самая «Каждый раз» вызывает в памяти одновременно Daft Punk и Моби – но Монеточка не пытается им подражать.

И это уже кое-что новенькое. Дело в том, что, если мы взглянем на историю отечественной поп-музыки, то окажется, что почти каждый заметный исполнитель в ней был своего рода культурным легионером. Майк Науменко для советской публики был способом приобщиться к творчеству T.Rex и Лу Рида. Илья Лагутенко – лидер «Мумий Тролль», есть такая группа – принес в Россию девяностых прилипчивые хуки и ненавязчивый гламур брит-попа. Motorama и Parks, Squares and Alleys, вышедшие на сцену уже в начале этого десятилетия, изо всех сил стараются петь на английском без акцента.

Все они словно стесняются своего происхождения, пытаясь быть похожими на своих любимых музыкантов.

Монеточка поступает ровно наоборот. Заимствуя отдельные элементы, она использует их для создания серии метких и остроумных наблюдений из нашей с вами жизни. В треке «Нет монет» певица рассказывает о своем творческом пути в «традициях лучших рэп-синглов». В номере «90», который недавно обзавелся собственным видео, она рисует сатирическую картину того десятилетия – и то, и другое выходит у нее чертовски смешно. Но тут ее хрупкий голос начинает историю о смерти простого старика, рассказанную от лица ее халата в песне «Твое имя» – и вдруг оказывается, что музыка Монеточки может трогать до слез.

Стоит отметить, что конфликт этот в какой-то мере начался с самой Монеточки, которая в интервью на ютьюб-шоу «Вписка» заявила, что Гречка лучше Земфиры. И знаете что? Это прекрасно. Это просто великолепно.

Шумиха в СМИ и буря в соцсетях, пользователи, занимающие ту или иную сторону в этом споре – все это говорит о кое-чем очень важном. На наших глазах появилось новое поколение российских музыкантов.

Звучит как самоочевидное утверждение, но позвольте объяснить.

Земфира написала, что не воспринимает внешность Гречки и голос Монеточки – но популярная музыка видела множество великих, не обладающих выдающимися внешними и вокальными данными. И тут напрашивается следующая мысль: дело не в вышеперечисленных «недостатках» молодых артисток. Все гораздо проще: их музыка изначально создавалась не для нее.

Так же, как творчество Земфиры было направлено на молодежь миллениума, песни Монеточки и Гречки обращаются к тем, кто рос и растет в десятые годы XXI века. Они говорят и поют о том, что интересно, в первую очередь, нам – и так добираются даже до тех, кто думает, что термин «инди» как-то связан с Индией. Еще в момент выхода их альбомов о них стали говорить как о новых голосах поколения. Пост Земфиры послужил окончательным подтверждением этим разговорам.

И что еще лучше – они далеко не единственные достойные представители нового российского инди. Впервые за очень долгое время – как раз с конца восьмидесятых – отечественная поп-сцена переживает настоящий взрыв, который уже дал нам множество по-настоящему оригинальной и талантливой музыки.

Прыгучие гитарные номера дуэта Комсомольск, в которых пейзажи сегодняшней Москвы сдобрены шутками про модные мемы. Сумрачные зарисовки рэпера Хаски о панельках и дешевых наркотиках. Нежно-саркастичные песни Verbludes, сыгранные и спетые с очаровательным дилетантизмом инди-попа. Сырые, как петербургский воздух, боевики гаражных рокеров Дуло. Лихой русский фолк Краснознаменной Дивизии Имени Моей Бабушки, в котором сценки из жизни перетекают в мистические видения. И, конечно же, остается в строю вечный фрик Арсений Морозов, подаривший нам Padla Bear Outfit, Sonic Death и Арсения Крестителя.

Я не знаю, надолго ли это. Может быть, этот год станет началом новой великой эпохи в истории отечественной музыки. Может быть, на этом все и заглохнет. Но в одном можно быть уверенным. После долгого периода натуральной пустоты в российской поп-музыке и молодежной культуре, к нам наконец-то пришло лето. Будем надеяться, оно окажется не таким коротким, как календарное.