Как я был футболистом

На досуге, с которым давно уже просторно, перескажу вам одно из моих любимых приключений, которое увенчалось единственным днем моей профессиональной футбольной карьеры. Был и такой у меня. А что? Давно на свете живу.

Было время — килограммов пятьдесят пять тому назад — мы регулярно играли с товарищами в футбол. Компания существовала лет семь, я суетился в ней время от времени. Частенько присоединялись к нам наши товарищи-футболисты, благо все ровесники. Сейчас уж все позаканчивали, конечно; Дима Хохлов держался дольше всех, но и он теперь тренер. Впрочем, он бывал у нас наскоками, а вот Дмитрий Александрович Иванов, впоследствии известный как генеральный директор московского «Динамо», промеж друзей известный под сложным студенческим прозвищем Иваныч, в этой компании в основном и продолжал тогда свою любительскую футбольную карьеру, и о профессиональной не помышлял. Не рассказывал, во всяком случае.

Вообще компания славная была. Кого только в ней не было — и футболисты, и артисты, и журналисты, и адвокаты, и писатель один даже был, впоследствии член Общественной Палаты, но из нашей компании он был дисквалифицирован за редкое, но безудержное пьянство. Не то чтоб за него бывало стыдно — чего не вытворишь в веселом настроении, но писатель был силен как росомаха, с ним в такие минуты было не справиться. И, конечно, в придачу приятели каждого в отдельности могли появляться, а потом и оседать. Играли, как правило, разбившись на три команды, навылет. А вратарь был один, и на другие ворота ставили меня.

И был у нас товарищ, назову его Артем. Артем был из Екатеринбурга, и представлял в Москве, как однажды выяснилось, интересы группы «Уралмаш». Что такое ОПС «Уралмаш», тогда знали все, а теперь некоторые помнят. ОПС расшифровывалось как Общественно-Политический союз, и это не случайно было похоже на ОПГ, что и по сию пору означает «организованная преступная группировка». Тогда руководитель «Уралмаша» Александр Хабаров заседал в областной Думе Екатеринбурга, а спустя несколько лет, арестованный и подследственный, был найден одним паскудным утром в камере повешенным на оторванных от тренировочных штанов лампасах. А еще лет через тридцать ему, может быть, и памятник поставят. У нас же история — дама плясовая...

Но разговор не об этом. «Уралмаш» был организацией не больше и не меньше респектабельной, чем другие. «Уралмашем» проводился ежегодный мини-футбольный турнир. Мужчинам принадлежал футбольный клуб и старый городской стадион с кучей прилегающих территорий и площадок, и вот на них и игрался этот удивительный турнир, в котором в первый раз, как мы на него приехали, играло 114 команд в два дня.

Призовой фонд был что-то вроде пары жигулей, десяток видеодвоек и еще какие-то малахитовые мелочи — всё это для команды-победительницы. Серьезный фонд, между прочим. Видеодвойки разбирали игроки, а машины продавались, и делились уже деньги, справедливо, как было принято в ОПС.

Я именно тогда понял, что такое футбол у нас в стране. В огромном городе и не менее огромной области на него собиралось только поиграть куда больше тысячи человек, и со стадии плей-офф команды были уже очень серьезные — играли все ветераны, в том числе совсем еще не старые, и народ смотрел на всё это с трибун совершенно заполненного центрального стадиона (правда, два дня бесплатно наливали пиво). Юрий Матвеев, некогда нападавший за ЦСКА и сборную России, блистал в команде завода шампанских вин. Он всегда был в числе фаворитов, этот завод. Игристая была команда, из года в год. В команде-чемпионе ворота великолепно защищал такой Плешаков — оказывается, бронзовый призер еще московской Олимпиады по хоккею на траве. От мала до велика. И мы приезжали во главе с Артемом — он как главный по московскому бизнесу должен был выставить «команду Москвы», и это была отчасти шоу-программа — чтобы в турнире поучаствовали несколько известных в недавнем прошлом футболистов и просто известных людей. А я вел на стадионе полуфиналы и финал.

Было у меня там несколько величайших историй. Вот любимая: подходит ко мне (на последнем моем турнире, а всего я там был четыре раза) славный человек и говорит: давайте, Василий, сфотографируемся! А я-то что ж, почему нет. Делаю лицо — щелк! Славный человек благодарит и говорит: а вы меня, видимо, не помните, да?

Я изображаю заминку. Не помню, конечно, но зачем это говорить?

Славный человек искренне грустнеет и говорит: и фотографию вы нашу, значит, не получали?

Я тревожно говорю: не получал. Но уже надо ведь как-то утешить человека! Говорю — может быть, вы напомните?

И с первых слов, конечно, вспоминаю. Год назад в турнире играла команда детской колонии. Крепкие подростки, и этот дядька ими и руководил — настоящий энтузиаст. Теперь я уже точно всё припоминал! То был год моей славы, а ребята вышли в плей-офф — дальше им уже было трудно — и мы с ними вместе фоткнулись. Они, оказывается, сделали фотографию в рамке и прислали мне по почте... Но что-то не дошла. Жалко до сих пор, между прочим.

Всё это моментально проносится в голове, и дальше уже я начинаю расспрашивать славного дядьку. А как в этом году? Превзошли прошлогодний-то результат? Повзрослели же...

Лицо моего дядьки окончательно мрачнеет.

— Да какой там, — говорит. — Три поражения в группе. Пятое место. Провал...

Он был мрачен, как Газзаев в безмедальный год.

— А как же так, — спрашиваю. — У вас же была приличная команда!

— Василий! — В голосе звякнули слёзы. — Василий, дорогой! Если бы вы знали, как трудно сделать приличную команду на зоне! Ведь многие ведущие игроки, Василий — ОСВОБОЖДАЮТСЯ!..

Как не посочувствовать?

А теперь о том, что случилось годом ранее.

Садимся. Выходим с Серегой Микуликом, старинным товарищем, культовым репортером «Спорт-Экспресса», из самолета, нас встречает модный парень в спортивном мерсе, и мы едем так, как ни до, ни после этого я не езживал. При этом я на заднем сиденье переодевался в свой вратарский костюм. Кидало меня по мерсу, как ушную палочку по унитазу. А Микулик уцепился за фразу парня, как тот вчера ездил на дискотеку в Пермь (кажется; в общем, километров за 300; не поправляйте, я не географ). Туда — обратно. Время проезда было впечатляющим.

Надеюсь, парень жив.

Мы приехали на стадион, я прихожу в своем зеленом свитере на поле...

И выясняется, что играть мне не надо. Там стоит злой, как Малюта, Артем. Мы, оказывается, уже проиграли одну игру — накануне соблюсти режим нашим звездам в полной мере не удалось. А выходят из группы две команды. И права на ошибку больше нет.

Отлично, между прочим. Мне-то только лучше.

Команда с трудом выиграла оставшиеся матчи, одна игра осталась на утро, — и отправилась в гостиницу. Артему не сиделось за ужином: футболёры наши быстро поели, виноватыми себя они продолжали чувствовать — и куда-то ушли. Воображение Артема рисовало самые пугающие картины, он рассеянно реагировал на наши шуточки... Резко встал и сказал: «пойду проверю». Дима Федякин, душа нашей компании, по уровню игры находившийся посередине между профессиональными игроками и лучшими из нас, увязался за ним.

Через пять минут Федякин, давясь от смеха, вернулся к месту ужина.

— Мы подходим. Дверь открыта. Тема подкрался, ухом приник... И мне машет: подходи. Что вы думаете? Все собрались у Града! Сидят, тактику обсуждают!

Ах, вечер в Екатеринбурге! Какие там замечательные клубы, какие душевные люди ровно везде!

Забавный официант в заведении «Шатер» зацепился за меня глазом, но вспомнить, где видел, не мог. Очень смешно пытался вежливо уточнить, а Федяка с Лазовичем его в это время раскручивали: «Какой у тебя любимый праздник? — День Города... И... И Новый Год. — А день рождения как же? — Да что день рождения. Придут те же, что и каждый день, нажрутся. — Ну, а самый любимый? — Не знаю. — Не может такого быть. — Все-таки День Города. — А как же Новый Год? Елка, подарки? — А зато... А зато... А зато на День Города бывает салют!».

Быстро стало ясно, что на Лазовича завтра можно не рассчитывать. В «Шатре» встретит ту же девушку, с которой романтично провел время на турнире год назад. Федякин заметил по этому поводу: «роуминг!». Лазович сально ухмыльнулся и довольно быстро исчез. На следующий день играть он, естественно, не мог. Стоял у кромки поля в черных очках.

В этот момент, как бы резвяся и играя, я даже не подозревал, что стою на пороге оглушительной спортивной карьеры.

Заснули под утро. Безжалостный телефон разбудил спустя три с чем-то часа.

— Чем занимаешься?

— ...ть, как ты думаешь?

— Приезжай срочно. Вован сломался, в воротах играть некому. Ногу подвернул. За тобой уже выехали.

Я вскочил.

Помню все свои мысли в тот момент. Их было ровно две. Первая: господи, там же полный стадион! И вторая: слава богу, пил мало!

Вскочил в ледяной душ (никакой силы воли — просто не было горячей воды), съел таблетку от головной боли, хотя голова не болела, оделся вратарем. Может, не узнают?.. А... Чччёрт. Там же полный стадион. Там же полный стадион... Ну, может, Вовану еще заморозка поможет. Может, стадион не такой и полный...

Я обреченно спустился в машину.

Наши успели выиграть последний групповой матч и тут же сыграть первую игру плей-офф (1/32). Начиная с шестнадцатой, все игры проходили на городском стадионе. Большое поле было нарезано поперек на четыре узких и длинных участка. Играли пятеро плюс вратарь, на гандбольных, конечно. У нас двое футболистов из вчерашнего состава не тянули в плей-оффном уровне и помочь не могли. Лазович свой плей-офф уже провел и обессилел. Артему еще вчера вывинтили ногу — играли ребята от ножа, я ж говорю: на кону пара «Жигулей» и десяток видеодвоек, это приличные деньги. Вован печалился с мешком льда на ноге. Оставались в строю пятеро великих игроков, вооруженных выработанной тактикой, Федякин... и я. Заяц дрессированный.

А играть против нас должна была, на секундочку... Команда дублеров «Уралмаша». Выставленная капитаном — президентом клуба, тоже уралмашевский человек был. Конечно, с одной стороны, это всего лишь дубль команды второй лиги. Но с другой... Это двенадцать спортивных молодых ребят, готовых убиться за приз и в общем-то имеющих на него неплохие шансы.

Четыре игры плей-офф начались одновременно. Вован оклемался и энергично прыгнул в ворота.

Через пару минут действие заморозки кончилось.

Диктор по стадиону (сволочь! Через годы я кричу тебе — сволочь!!!) с обстоятельностью объявляет: «В команде Москвы замена вратаря! Вместо... бывшего вратаря (вывернулся, гад!) играет Ва-силий... Уткин!»

Подонок.

Вся моя кровь превратилась в адреналин. Лазович говорит из-под темных очков: я встану за ворота, буду тебе подсказывать.

Полный стадион!

Лазович был энергично послан. А игра уже начинается, и без какого-либо моего согласия.

Всегда моими любимыми игроками были вратари, с самого детства. Спасибо вам, великие духи моих кумиров, вы снизошли на меня в тот жаркий день! Ни до, ни после этого в жизни я так не играл.

У меня ж была опытная команда. Парни прекрасно поняли, что от меня можно спички зажигать (а мне было — только бы мячик разок отбить!), и встали стеной вокруг ворот. Минуты две мяч до меня не долетал. А когда мяч долетел, отбил я его лицом у кого-то в ногах.

Игра пошла.

Нас возили. По длинному полю молодежь мотала наших ветеранов страшно. Я пропустил, видит Бог, только однажды. Лазович вопил за моими воротами, а мне-то перла фишка: шнырь — отбил, хлоп — поймал!

За пару минут до конца концов Пятницкий, Пята, золотой человек, со штрафного сравнял счет.

Ничья. Пенальти.

И тут после короткого совещания в центре поля ко мне подскакивает Федяка: Вася, ты герой. Мы вообще не ожидали. Но сейчас, на пенальти... Пусть встанет Град.

А все остальные команды уже закончили свои матчи, все только на нас смотрят... И серия пенальти... Блаженная улыбка уже наклеилась на мою физиономию. Конечно-конечно. Я свое дело сделал! И умиротворенно присел на травку посмотреть серию.

Четыре удара. Два-два.

И тут левым ухом слышу: орут. Прислушался. Мне.

— ???

— Иди бей! Бей иди!

— ЧЕГО?!!

— Бей! Мы так решили!

Сволочи.

Адреналин снова заместил собой кровь. Я взял мяч... Мне нужно было пройти с ним метров пятнадцать к точке. Диктор, урод, немедленно напомнил, что иду бить я. Все остальные игры закончились, на поле только мы, я и вратарь. Я опустил глаза, но все равно увидел, что народ за воротами встает. Думал только об одном: не промазать! Только не промазать мимо ворот совсем! Куда угодно, в штангу, во вратаря — только не мимо!!!

Три шага назад. Еще шаг назад. Господи, какой вратарь-то здоровый... Только не мимо! Носком. Сильно. Куда попало.

Гол.

Овация.

Я с чувством, что теперь — хоть в космос, медленно иду в центр поля. Надо же принять поздравления.

Юный уралмашевец третий удар не забивает.

Я уже близко ко всей честной компании, которая стоит в центре. Лица моих товарищей мрачны.

— Не завидуйте мне, суки! — Кричу. — Сами поставили меня на грань позора! Вот вам! Ха-ха!

В это время решивший бить у нас четвертым Град забивает.

— Остынь, Вася.

— Ни...я!

— Остынь. Ты всё испортил.

— Я?!

— Ты.

Когда началась серия пенальти, к Артему и ребятам подошел президент клуба «Уралмаш» и сказал в общем-то резонную вещь. Ну, говорит, вы же уже сыграли. Всё хорошо. Приз вам погоду не сделает. А ребята могут выиграть. Вы их пустите... А вечером всё с меня.

— Да не вопрос, — говорит кто-то из наших ветеранов, — только нам мазать в падлу.

И тут хитрец Федякин говорит: а давайте Васю Уткина пошлем бить. Он не забьет...

А я-то всегда боролся с договорняками.

Последний удар, мы ведем 4:3. Мамед, его очередь, идет бить. Он проходит мимо серого президента ФК «Уралмаш». Тот и без слов все понимает. Но Рамиз на всякий случай поворачивается и говорит: ты извини, последний при народе мазать я не стану.

И мы вышли в четвертьфинал.

Дальше уже было всё закономерно. Сил не оставалось, досталась нам команда — прошлогодний чемпион... В общем, даже я, даже я со снизошедшими духами уже ничего не мог поделать! Проиграли мы то ли 2:0, то ли 3:1. Весь вечер Градиленко пробовали уговорить возобновить карьеру в «Уралмаше». Град не дался. А на следующий день он вместе со мной провел свой первый телерепортаж, это был матч «Крылья» — «Локо», в нем Радим забил.

А вести на стадионе полуфиналы и финал мне в тот раз не пришлось.

Так что, ребята, свой гонорар в тот раз я получил как футболист. Профессиональный тем самым. Мой однодневный контракт был выполнен от и до. С чистой совестью и по законам жанра заработанные деньги я пропил с товарищами.

А год спустя я завершил и любительскую карьеру. Ведь уходить надо вовремя и красиво. Пока помнят. И когда мы собрались поиграть в очередной раз — было это летом на одном из полей стадиона Стрельцова, — пришло нас опять на три команды, а когда играют в три — обычно же до двух голов, и садится тот, кто проиграл, а если ничья — тот, кто играл дольше. Ну, а если ничья в первом матче — надо бить пенальти.

И вот в той серии один вратарь был я, а другой — Олег Денисов. Лучший игрок одного мини-футбольного Евро, кто забыл, а уж лучшим вратарем он был в этом мини-спорте годы, годы.

И я выиграл. Счет на табло, а кривотолки не волнуют, подумал я, — и ушел.

Нет, серьезно, я понимаю ваш скепсис. Конечно, такие рассказы всегда сродни рыбацким. «И тогда я на чистый хлебный мякиш поймал во-о-от такую... Шчуку!»

Но, ребятки, у меня масса свидетелей. Микулик — тот даже, ошеломленный, написал об уралмашевском турнире в почившей газете «Футбол-Ревю» (на спор, на самом деле). И Град помнит. И Пятницкий. И много еще кто! Тут каждое слово — правда.