Бар, футбол и рок-н-ролл

Концерт на Спайк Айленд стал одним из тех моментов, которые переломили ход истории. Йан Браун и команда впервые показали всем, что инди-группа может прорваться к вершинам успеха. В июле того же года Англия впервые за тридцать с лишним лет пробилась в полуфинал чемпионата мира по футболу, а в конце ноября случилось то, чего многие британцы ждали уже более десятилетия – Маргарет Тэтчер ушла в отставку с поста министра.

В 1992 году партия тори под предводительством Джона Мейджора выиграла парламентские выборы в четвертый раз подряд, но это уже мало что значило. Как и в остальном западном мире, вдохновленным падением Берлинской стены, в Британии воцарился дух оптимизма. Ветер перемен задул в полную силу.

После триумфа на Спайк Айленд The Stone Roses замолчали на долгие четыре года, и чарты страны в начале девяностых возглавили американские гранж-коллективы, главным из которых была Nirvana под предводительством Курта Кобейна (кстати, еще одно доказательство, что инди-группы могут добиться мейнстримного успеха).

Примерно в это же время среди молодых групп в Лондоне стал популярен паб The Good Mixer в районе Камден Таун. Здесь выпивали участники таких коллективов как Blur, Pulp и Suede, сюда часто захаживали и журналисты из музыкальных изданий NME и Select. Всех их объединяла любовь к британской музыке и британской культуре, к The Beatles и Дэвиду Боуи, к одежде из секонд-хенда, к черно-белому кино середины века, к футбольным матчам и рейвам – и презрение ко всему американскому, что доминировало на телевидении и в хит-парадах.

Синтетикой и гламуром был залит дебютный альбом Suede, в котором звенящие глэм-роковые риффы гитариста Бернарда Батлера сопровождали драматичные оды обреченным романтикам Лондона от Бретта Андерсона. Героин, валиум, сексуальные девиации и классовые конфликты прилагались.

Иронию и остроумие присвоили себе Blur, чья вторая пластинка «Modern Life Is Rubbish» заворачивала сатиру на общество потребления и средний класс в оболочку из классических британских поп-мелодий. Впрочем, романтике тоже нашлось место. Послушайте хотя бы любовное письмо столице «For Tomorrow».

Между двумя группами вскоре завязалось соперничество, во-многом подогретое тем фактом, что Джастин Фришманн, девушка Андерсона, ушла от него к вокалисту Blur Дэймону Албарну.

Ровно через год после выхода апрельского номера Select Курт Кобейн застрелился у себя дома в Сиэттле. Он оставил после себя предсмертную записку, где процитировал ставшие легендарными строчки из песни Нила Янга: «Лучше сгореть дотла, чем исчезнуть». Депрессия и самоуничижение гранжа оказались слишком реальными. В NME почтили смерть музыканта знаменитой черно-белой обложкой с Куртом, смотрящим в объектив камеры печальным, пристальным взглядом.

А спустя всего три недели, по самому невероятному стечению обстоятельств, вышел блюровский альбом «Parklife» – и брит-поп внезапно прорвался в мейнстрим.

На этом альбоме Blur устроили слушателям настоящую музыкальную одиссею по миру юго-восточной Англии. Деймон Албарн с присущим ему сухим юмором комментировал тягу к потреблению («Girls & Boys»), конформизм («London Loves») и внутреннюю пустоту («End of a Century») ее жителей, а сопровождал его остроумные наблюдения восхитительный коллаж из поп-жанров в диапазоне от диско и оркестровых баллад до психоделии и стадионного рока.

Настроение альбома суммировал титульный номер «Parklife» с участием Фила Дэниэлса, в котором актер блестяще воплотил образ типичного лондонского бездельника: «Я просыпаюсь, когда хочу, за исключением среды, когда меня грубо будят мусорщики».

Романтика старой Англии и нигилизм девяностых, изящные мелодии и аранжировки, патриотизм с ироничной усмешкой – альбом потрясающе резонировал с современной действительностью. Пластинка дебютировала на первом месте британского хит-парада и получила восторженные отзывы критиков. Тогда же у Blur появились новые соперники – Oasis.

В конце восьмидесятых молодой человек по имени Джарвис Кокер учился в Колледже Святого Мартина в Лондоне. К тому времени он уже десять лет пел в группе Pulp, однако ей не удавалось достичь хоть какой-то популярности, так что Кокер решил перебраться из родного Шеффилда в столицу – набраться жизненного опыта.

В колледже он встретил богатенькую девушку из Греции, которая сказала музыканту, что хочет «жить как простые люди». В тэтчеровскую эпоху это было редкостью: тогда культуру низших слоев населения высмеивали за ее неотесанность и считали чуть ли не маргинальной.

Все было совсем по-другому в августе 1994 года, когда песня «Common People» впервые прозвучала на фестивале в Рединге. С приходом брит-попа эстетика рабочего класса вдруг стала доминировать в массовой культуре. Сами Pulp наконец-то сумели прорваться в мейнстрим со своим альбомом «His'N'Hers», насыщенным сексуальными драмами города Шеффилда. Обеспеченной молодежи захотелось «жить как простые люди», и Кокер решил напомнить им, почему этому никогда не бывать.

Реальная история о том, как он встретил в Колледже Святого Мартина девчонку из Греции, в «Common People» превращается в яростный протест против классового неравенства. Протагонист песни показывает богатой студентке реальную жизнь – с квартирками, кишащими тараканами, с отвратной едой и сидением на мели. Композиция начинается с мелодичных синтезаторных переливов – и вот уже в гремящем, грандиозном припеве Кокер исступленно кричит в микрофон: «Ты никогда не жила, как простые люди / Никогда не делала того, что делают простые люди / Никогда не терпела поражений, как простые люди / Никогда не теряла контроль над своей жизнью!».

В июне 1995 года Pulp в последний момент были заявлены на фестиваль в Гластонбери вместо The Stone Roses, и десятки тысяч людей хором прокричали вместе с вокалистом финальные строчки песни: «Common people like you!». В том же месяце песня попала на второе место в хит-параде. Как вспоминает радиоведущий Стив Ламак, он подумал тогда: «Ого, наконец-то у нас получилось! Пациенты захватили психушку!».

Песня вошла на пульсирующий диско-мелодиями и ритмами альбом «Different Class», ставший настоящим magnum opus не только для группы, но и для всего брит-поп-движения. Всего за пятьдесят минут Кокер рассказывает почти обо всем, чем жила британская молодежь того времени: об адюльтерах и безнадежных влюбленностях, о дискотеках и рейвах, о серой скуке будней и отчаянном веселье выходных и, конечно, о классовой борьбе. Тут речь идет уже не о первых местах хит-парадов. Эта пластинка определила эпоху.

Кстати, согласно одной из версий, именно песней «Disco 2000» с этого альбома вдохновлялся при написании «Владивостока 2000» Илья Лагутенко.

Несмотря на популярность Pulp, музыка того времени в большинстве своем транслировала куда более беззаботное настроение. Oasis и Blur протоптали дорожку для множества новых британских групп: Supergrass, The Boo Radleys, Super Furry Animals, Sleeper, Dodgy, Kula Shaker, Ocean Colour Scene. Многие из этих имен уже забыты, но тогда каждый получил свою минуту славы. Между тем одним из главных коллективов эпохи стала Elastica, группа Джастин Фришманн (девушки Дэймона Албарна).

В моду вошла так называемая lad culture, пацанская культура, краеугольные камни которой точно обозначил Албарн: «Раньше я читал Набокова – а теперь мне нравятся футбол, собачьи гонки и девчонки из Эссекса». Футбол играл далеко не последнее значение. В мае 1996 года прошел благотворительный футбольный матч между представителями музыкальной индустрии, в котором сыграли главные фронтмены брит-попа Лиам Галлахер, Деймон Албарн, Джарвис Кокер – и Робби Уильямс.

Чувство оптимизма и гордости захлестнуло не только музыкальную индустрию. В середине десятилетия брит-поп стал частью более широкого культурного феномена Cool Britannia, получившего свое название в честь патриотической песни «Rule, Britannia!». Движение, начавшись с музыки, вскоре проникло в моду, кино, изобразительное искусство и даже политику.

Пока Oasis и Blur ездили в туры, модельер Освальд Боатенг скрещивал классический британский стиль с африканскими мотивами. Художник Демьен Херст, создавший клип на ту самую песню Blur «Country House», шокировал посетителей выставок акулой в формальдегиде, напоминая им о близости смерти. Дэнни Бойл снимал фильм «На игле» про героиновых наркоманов и сопровождал их приключения треками от лучших электронных и рок-исполнителей того времени.

Происходящее напоминало очевидцам о «свингующем Лондоне» второй половины шестидесятых, когда город стал центром революции в музыке, моде и кино. Казалось, хорошие времена возвращаются.

Культурный расцвет сочетался с финансовым: впервые за десятилетия страна переживала экономический подъем, лондонский Сити превратился в мировой финансовый центр наряду с Уолл-стрит.

Воспользоваться ситуацией сумел Тони Блэр, новый глава партии лейбористов. Молодой и уверенный в себе лидер, он заявлял о своей принадлежности к «рок-н-ролльному поколению». Будучи студентом, он играл в рок-группе, знакомился с Деймоном Албарном и Ноэлом Галлахером, а в 1996 году явился на Brit Awards, чтобы вручить награду Дэвиду Боуи за выдающийся вклад в музыку. В своих политических речах Блэр вещал о том, как сделает Британию «страной для молодых», где у всех будут равные возможности.

Правительство консерваторов под предводительством Джона Мейджора тогда стремительно теряло рейтинги, и все их попытки ассоциироваться с «Крутой Британией» терпели крах. За 18 лет люди просто устали. Им хотелось чего-то нового. И для них Тони Блэр стал живым воплощением британской мечты.

Кто бы мог подумать, что эта британская мечта окажется грандиозным надувательством.

10 и 11 августа 1996 года Ноэл Галлахер исполнил свою мечту: играть в величайшей группе на свете. Два вечера подряд Oasis выступали вблизи крепости Небуорт, каждый раз перед аудиторией в 125 тысяч зрителей. Желающих достать билеты на шоу было больше двух с половиной миллионов. Это был самый массовый британский концерт за всю историю. Лиам Галлахер вспоминает, что толпа была настолько огромной, что он не мог увидеть, где она кончается.

Так же, как и Спайк Айленд в начале десятилетия, Небуорт создал прецедент: впервые инди-коллектив стал самой главной группой мира. Значимость момента подчеркнул Джон Сквайр из The Stone Roses, который вышел на сцену в конце вечера, чтобы сыграть гитарное соло в «Champagne Supernova».

Девяностые оказались эпохой излишеств. В какой-то мере это было местью голодным и бедным восьмидесятым, и брит-поп, поначалу презиравший гедонизм, вскоре погрузился в беспорядочное потребление. В конце 1995 года звукозаписывающая компания подарила Ноэлу «Роллс-Ройс» шоколадного цвета, а в начале 1997 года он переехал в дом «Supernova Heights», который включал в себя такие элементы интерьера как пятиметровый бассейн и отделанные розовой кожей сиденья, изначально предназначавшиеся для королевской семьи Швеции.

В начале десятилетия бравирование британским флагом у большинства людей ассоциировалось с национализмом. В середине десятилетия он стал главным символом поп-культуры страны. Юнион Джек красовался на теперь уже легендарной гитаре Epiphone Sheraton Ноэла Галлахера. В том же стиле было оформлено платье Джери Холлиуэлл из поп-группы Spice Girls, в котором она вышла на сцену Brit Awards 1997 года.

В какой-то момент всего стало слишком много. Звукозаписывающие компании заключали контракты с любым коллективом, напоминавшим Oasis, и не могли отбить вложенные деньги. NME помещал эти группы на обложки и терял читателей тысячами. По всему Лондону проходили безумные вечеринки с огромным количеством алкоголя и наркотиков. Кокаин обрушился на столицу подобно снежному бурану, но другие наркотики также были востребованы: в январе 1997 года Blur выпустили песню «Beetlebum», где Дэймон Албарн описал свой опыт употребления героина.

Наркотики привели к появлению главного излишества той эпохи: вышедшего в апреле третьего альбома Oasis «Be Here Now». Эту пластинку ждали как запись, которая поднимет брит-поп на принципиально новый уровень – а в результате вышла коллекция бесконечно растянутых песен с довольно заурядными мелодиями, похороненными под десятком (и это не преувеличение) гитарных дорожек. Для многих «Be Here Now» стал альбомом, который убил брит-поп. Сам Ноэл Галлахер позже назовет запись лучшей рекламой против наркотиков.

Энтузиазм ненадолго ожил в мае 1997 года, когда лейбористы победили на парламентских выборах и Тони Блэр был назначен премьер-министром. На следующее утро после голосования ликующая толпа встречала главу правительства у его новой резиденции на Даунинг Стрит. Туда же были приглашены знаменитости, поддержавшие лейбористов во время избирательной кампании, в том числе Ноэл Галлахер.

Позже музыкант так вспоминал эту встречу: «Мы болтали, и я сказал: "Мужик, это было блестяще, мы не спали до семи часов, чтобы увидеть, как ты прибудешь сюда. Как у тебя получилось оставаться на ногах всю ночь?" Он нагнулся ко мне и сказал: "Скорее всего, не при помощи тех же веществ, которыми пользовались вы". И в этот момент я понял, что он нас всех наколол». В следующие месяцы лейбористы нарушили большинство своих предвыборных обещаний.

А 31 августа принцесса Диана, всенародная любимица, разбилась насмерть в автомобильной катастрофе. Ее гибель стала той последней иголкой, от которой лопнул пузырь беззаботного оптимизма. Дни британской мечты были сочтены.

В следующем году Pulp выпустили «This Is Hardcore» – идеальный похмельный брит-поп-альбом, на котором Джарвис Кокер, раздавленный и растоптанный славой, выражает свое разочарование во всем, за что он так долго боролся. Лирический герой заглавной песни склоняет объект своего сексуального влечения к съемкам в домашнем порно. Для него это самое последнее, самое сокровенное, самое извращенное желание. Он вопит: «Это конец пути!», но за этим воплем кроется все тот же пугающий вопрос: а что дальше? Что делать, если то, чего ты хотел, оказалось вовсе не тем, что тебе было нужно?

Каждый, кто был участником брит-поп-мании, по-своему ответил на эти вопросы. Пожалуй, лучше всего это получилось у Blur.

Раньше всех почувствовав перемену ветра, они отказались от брит-попа, и в феврале 1997 года выпустили альбом «Blur», на котором обратились к американскому альтернативному року. На этой записи не было места солнечным поп-мелодиям, зато здесь присутствовали печальные акустические баллады, зловещие нойз-роковые номера, хип-хоп и главный хит коллектива «Song 2» – взрывная пародия на гранж (а еще та самая песня из рекламы Tuborg). Blur попали в точку: этот лонгплей позволил им остаться на плаву, когда остальные брит-поп-коллективы медленно пошли на дно.

На эту же пластинку попали, наверное, самые остроумные строчки в карьере Деймона Албарна. В песне «Look Inside America» музыкант, который еще пару лет назад презирал культуру Соединенных Штатов, дает слушателям совет: «Посмотрите на Америку / С ней все в порядке».